Был шок. Полное непонимание происходящего. Полная дезориентация. Сон, думал я. Это сон, и я проснусь, и всё будет как раньше. Не мой голос. Не моё лицо. Не моё тело. Странная больница. Приёмник с ретро-музыкой. Наш современник очень удивился, обнаружив себя в чужом теле и чужом времени. На дворе 1987-й со всеми его прелестями. Теперь он – Алексей Петров, сын партийного чиновника регионального уровня, ученик выпускного класса и по совместительству – мелкий спекулянт. На пути к финансовому

Звякнул спусковой рычаг. Взрыв растворил в себе испуганные крики, жаркое солнце и такое далекое, синее небо. Я с трудом разлепил веки, но оставил их прикрытыми. Беглый осмотр дал немного информации — я в плацкарте поезда. На нижней полке. Напротив лежит, накрытый простынкой человек, а ещё двое молодых пацанов застыли с поднятыми стаканами. Оба в майках-алкоголичках и трениках с завязками под пятку.

Лунный свет пробивался сквозь маленькое окошко со старой деревянной рамой. Нижняя половина створок прикрыта светлыми ситцевыми занавесками, натянутыми на нитку. Таких окон в нашем доме точно не было!.. На дворе декабрь восемьдесят первого, а вам снова пять лет. А перспективы впереди одна другой лучезарней: советская школа (ещё одна десятилетка за школьной партой — каково?), горбачёвская перестройка и всё к ней прилагающееся… Ну, крандец, товарищи…

Вторая часть цикла "А и Б сидели на трубе". В ней Витя Малов будет разбираться со своими находками, недругами и подругами и попытается выйти на геостационарную орбиту.

Выстрелы уже давно стихли, но в воздухе все еще висели пороховые газы небольшими облаками. Среди этих осколков лежал я, истекая кровью и жадно хватая воздух... Раненый в результате покушения Дмитрий Ярцев, погружается в свои детские годы, которые пришлись на конец 70-х годов в СССР.

Здравствуйте всем. Тут положено представится. Но. Увы. Не могу. Меня ищут и ищут довольно серьезные люди, так что извините но все имена будут очень простыми но придуманными. Не имею я права озвучивать реальные имена и тем более описывать реальные места где все эти события происходят. Да, да. Именно происходят. И именно сейчас.

Матерый взрослый мужик, в прошлом мент, из современной России в результате катастрофы попал в двадцатидвухлетнего участкового инспектора 1977 года. Не поет песен Антонова и Стаса Михайлова, не спасает СССР и даже не вразумляет генсека. Воюет с жуликами и любит женщин в свободное от службы время. Рояли отсутствуют.

Правила техники безопасности пишутся не просто так. За сорок лет трудового стажа я это хорошо усвоил. А вот один молодой олух забыл простое правило, что нельзя включать рубильник, который выключил не ты. И вместо обычного рабочего дня мне достался разряд тока, после которого я очутился не в больнице, а в купе советского поезда пятьдесят два года назад. И, похоже, он везёт меня в какую-то глушь, да ещё и по назначению, от которого нельзя отказаться.

Не думал, не гадал матерый московский аудитор, что на шестом десятке лет помрет и угодит в СССР, аж в 1971 год. Прощай, раскрученный бизнес и уютная Мазда СХ-5 с трехмесячным пробегом. Зато… здравствуй, молодость! Вот за молодость-то все это не жалко и отдать!

Хорошо быть попаданцем к Брежневу – пломбир, девушки, песни… Хорошо быть попаданцем к Сталину – башенка, патрон, песни… Хорошо быть попаданцем к Николаю – заводы, разведка, песни… Даже к Грозному ничего так – пушки, опричнина, Урал… А каково тем, кто загремел в начало XV века? Кругом враги. До Урала не добраться. Заводов, пушек и патронов нет. Пломбира уж точно нет. Да что там – даже картошки с помидорами нет! Людей – кот наплакал. И песни совсем другие. И тем не менее…